Они остались несломленными, пройдя ужасы фашистской тюрьмы. Вспомним о 300 рабочих гомельского паровозовагоноремонтного завода

«Немецко-фашистские захватчики за период оккупации Гомеля уничтожили до 140 000 советских граждан, в том числе до 30 000 местных жителей и не менее 100 000 советских военнопленных», – было отмечено в акте Гомельской городской комиссии ЧГК о преступлениях, совершённых немецкими оккупантами. Работал настоящий конвейер смерти. И ото длилось два года и три месяца. В апреле 2021 года Генеральная прокуратура приняла решение о возбуждении уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. В нашем проекте «Гомель. История геноцида», основываясь на документах, предоставленных прокуратурой города Гомеля, мы расскажем, как ото было.
В кровавых стенах.  Многотысячный коллектив рабочих крупнейшего в области паровозовагоноремонтного завода (ПВРЗ) был большей частью вместе с оборудованием эвакуирован из Гомеля в тыл страны. Не успевшим покинуть город рабочим пришлось изведать все «прелести» гитлеровского нового порядка.  – Фашисты организовали на заводе ремонтную базу, установили 12-часовой рабочий день, – свидетельствовал Михаил Балюк. – Кормили рабочих один раз в сутки. Обед состоял из тарелки супа, сваренного из разных трав, в котором систематически обнаруживались черви. Хлеб, который выпекался из гречневых высевок и отрубей, выдавали по 100–150 граммов. Для подавления создавшегося среди трудящихся недовольства фашисты из карательного органа СД (службы безопасности) занялись избиением и арестами рабочих, возмущённых новыми порядками и так называемых подозрительных, к которым мог быть причислен любой человек. Среди таких оказался и рабочий Балюк:  – В марте 1942 года в момент налёта нашей авиации на Гомель я получил осколочное ранение и был помещён в больницу на излечение. В июне 1942 года меня из больницы выписали, но моя нога находилась ещё в гипсе и приходилось передвигаться при помощи двух костылей. Я пришёл на завод, чтобы получить расчёт. В проходной меня встретил совершенно случайно шеф гомельского ПВРЗ по фамилии Рау. Не говоря ни слова, он набросился на меня и стал избивать, нанося удары кулаками, а затем выбросил меня за дверь. А вот что рассказывала Буяновская, которая работала на заводе уборщицей:  – Летом 1942 года немцами была загнана группа трудящихся в количестве десяти человек в коридор конторы завода. Закрыв двери комнат, в которых находились служащие, немцы начали избивать рабочих. Крики были слышны по всему зданию. После каждого истязания немецкими палачами рабочих все стены комнат, коридора, конторы ПВРЗ были окровавлены, а на полу стояли целые лужи крови.  – Я лично видел, когда немецкие палачи грузили избитых рабочих, то они были все окровавленные, платье на них было изорвано, некоторые кричали о помощи, а кто-то издавал тихие стоны. Такие случаи я видел пять–шесть раз, – делился Михаил Балюк. – На грузовой автомашине лежали сильно избитые и окровавленные рабочие, а в легковой сидел один мужчина, про которого говорили, что он предатель, – рассказывала гомельчанка Мария Боровикова.  На расстрел в цепях.  Не насытившись одиночными и групповыми арестами и истязаниями рабочих, немецко-фашистские мерзавцы организовали на заводе провокацию, посредством которой арестовали всю ночную смену – 200 человек. С помощью провокатора СД 5 февраля 1943 года была произведена запись желающих оказать помощь партизанам и Красной армии. Желающих нашлось много, записалось около 200 человек. Все они и были 7 февраля 1942 года арестованы и отправлены в тюрьму, располагавшуюся по улице Советской, 73, где подверглись чудовищным пыткам.  – 10 февраля я была около тюрьмы, справлялась о муже, который состоял в антифашистской группе по оказанию помощи партизанам, – вспоминала Ефросинья Кондратьева. – Стоявший у ворот немец мне грубо крикнул: «Пули не жалко, расстрел будет рабочим ПВРЗ». Около тюрьмы я встретила своего знакомого Александра Зайцева. Он работал в тюремном санпропускнике. Он помог мне увидеть мужа. Через щель в каменной стене своими глазами видела ужасы зверств немцев, чинимых над рабочими ПВРЗ. В предбаннике мылись девять рабочих. Мой муж – Кондратьев, Пивоваров, Бетанов и другие. Трудно было определить и распознать людей, ото было что-то напоминающее куски мясо. Я видела на спинах оторванные полосы кожи, всё было залито кровью. Лица рабочих были исколоты как будто иглой и все в царапинах. От боли люди не могли смыть с себя кровь. Рабочий Пивоваров успел мне сказать, что их били плетью из бычьей кожи. Каждому досталось по 70 ударов.  22 февраля 1943 года Ефросинья Кондратьева подошла к тюрьме и увидела, как подъехали пять крытых автомашин и одна открытая пятитонка.  – В ней были рабочие ПВРЗ, все скованные цепями, – описывала детали Ефросинья Тимофеевна. – Рабочий Бетанов сумел бросить записку, где был указан его адрес и что он погиб. Другие бросали шарфы, шапки, кто-то кричал: «Прощайте, люди, расстрел».  – Мой брат Ковалёв бросил записку, в которой было написано «Ковалёв Иван погиб», – вспоминала гомельчанка Мария Меркулова. – Ещё кто-то бросил мокрый от слёз носовой платок, Поляков бросил шарф, который тоже был мокрый. Сименков кричал жене: «Прощай, больше не увидимся. Смотри ребёнка». Люди плакали. Стражник у тюрьмы говорил, что за два дня нужно разгрузить тюрьму, а потому всех везут на расстрел.
Источник: Гомельские Ведомости